На фронт наш земляк Георгий Васильевич Абросимов попал 17-летним мальчишкой. Прошел свои первые жизненные университеты не за партой в институте, а с оружием в руках, защищая Родину. Достойно выдержал у Жизни экзамен на стойкость, мужество и самоотверженность.
Георгий Васильевич, а как ваша семья оказалась в Туве?
Мой отец- Василий Ипполитович Абросимов - родом из села Уст-Изыкчуль Ужурского района Красноярского края. Его отец - Ипполит Алексеевич- приехал в Туву в 1911 году со своим старшим сыном Аверьяном. К тому времени в Туве уже было несколько поселков, которые обосновали русские переселенцы. Дед приехал, осмотрелся и принял решение рубить избу в селе Верхне-Никольское (ныне с. Бай-Хаак). Через год он перевез сюда жену и двух детей- Василия и Евгению.
Вся семья Абросимовых вначале жила вместе, в одном доме. Постепенно семьи разрослись, и каждый из сыновей построил себе по дому. В нашей семье было 5 детей: старшие сестры—Федосья, Анна, младшие- Агафья, Татьяна , да я посередке.
Как в то время жили русские переселенцы?
Село состояло из двух улиц. На верхней был банковский дом, затем двор Метелкиных, Барановых, Кудрявцевых, Тюляевых и школа.
На нижней улице жили Иконниковы, наша семья, Юшковы, Селивановы, Афанасьевы и Астанины. У всех были пашни, на которых сеяли пшеницу, гречиху, овес.
Наша семья держала скотину: 4-5 коров, 20 голов овец, 3 лошади, куры, гуси. В общем, всего хватало, не бедствовали. Как лето, так вся семья в поле. В понедельник рано утром выезжали, в субботу вечером возвращались. Топили баньку, отдыхали, через день снова в поле. Отец был заядлый охотник и рыбак. В школу я пошел с опозданием, в 10 лет. Таких переростков, как я, много было в то время. Учили нас приезжие и местные учителя. Директором школы была Янкилевич Софья Давыдовна. Русский язык преподавала Александра Александровна Герц, математику - Иван Иванович Галкин, немецкий- Никитина (не помню имени , отчества). Из местных педагогов были Раиса Ефимовна Лантухова, Валентина Ильинична Ошарова, Петр Дмитриевич Кущенко с женой, Галина Федоровна Наговицина. Некоторые учителя были всего лишь на 2-3 года старше нас, а ученики иногда бывали старше своих педагогов. Ведь неграмотность была тогда всеобщая. Мало кто был обучен грамоте. Моя мать, например, так и умерла безграмотной, а отец мало-помалу читал.
Я помню, как тувинских ребятишек обучали грамоте. Тогда ведь были сумоны, арбаны, хошуны. Самый большой хошун был Подхребетный, ныне Тандинский. К нему относились села Огневка, Кочетова, Элегест, Успенка, Березовка, Арголик, Бай-Хаак, Сосновка, Краснояровка, Марачевка, Балгазын, Кызыл-Арыг, Владимировка, Максимовка. Это были деревни, основанные русскими переселенцами. Русские тогда многие говорили по-тувински. А как иначе? Ведь жили-то все вместе . Все тувинцы занимались скотоводством. Глядишь, мальчишка, от силы 3-4 года, но уже верхом на лошади, пасет скот. В 30-х гг. в Бай-Хааке была школа-интернат, где до 4 класса учились и жили дети тувинских аратов.
Георгий Васильевич, а как для вас началась война?
О войне я узнал в понедельник, 23 июня. Рано утром я выехал в поле, на пары. Какой-то мальчишка увидел меня, кричит: «Вчера началась война. На нас японцы напали!» Ведь двумя годами ранее советские войска перешли Халхин-Гол и отбросили японцев к границе. Вот поэтому все вначале подумали, что война с Японией. И только через несколько дней до нас дошла горестная весть: на Советский Союз напала фашистская Германия. Где-то к концу 1941 года начали собирать помощь для фронта. Каждая семья делилась последним, лишь бы победить ненавистного врага. Мой отец отдал всех 3 лошадей, которые были в нашем хозяйстве. Все военные годы прошли под девизом того времени: «Все для фронта, все для Победы!».
Однажды, зимой 1943 года, объявили, что вечером в клубе собрание будет. Отец болел тогда и послал на сход меня. Председатель сельсовета Фокей Фомич Казанцев, увидев меня, прогнал, иди, говорит, лучше фильм с ребятишками посмотри. А после собрания подзывает меня и говорит, чтобы я через 3 дня в Кызыле был. Пришел я домой, передал слова Казанцева отцу и матери. Они в эту ночь глаз так и не сомкнули. Поняли, что призывают меня на фронт. А мне-то еще невдомек было, рад был только, что в Кызыл еду. Кроме меня, из Бай-Хаака на войну были призваны Гриша Афанасьев и Костя Астанин. До города мы добрались на лошадях. А там сразу же на сборный пункт, который располагался в здании нынешней филармонии. 18 декабря 1943 года нас погрузили на 2 машины ЗИС- 5. По пути из с. Уюк и Туран к нам присоединялись все новые призывники и так, человек 20, мы доехали до Шивилига. В то время там стояла деревянная арка, которая символически обозначала границу между Тувой и Советским Союзом. На одной стороне арки было написано «ТНР», а на обратной «СССР». В течение 3 дней, в 40-градусные морозы, мы добирались до Абакана. С печатью Абаканского райвоенкомата в документах, нас распределили по эшелонам и отправили в Тюмень. В мае мы приняли присягу. Затем привезли нас в город Молотов (ныне г. Пермь). Недалеко от него располагался военный лагерь Бершед. Там нас начали распределять по разным родам войск.
Меня направили в артиллерию. Командиром моего взвода был лейтенант Разумовский, командиром полка Иван Кокряцкий. Разумовский учил нас боевому искусству: как определить точное положение цели, как навести орудие, как ориентироваться на местности и т.д.
Нас зачислили в 163 стрелковый полк 54 гвардейской дивизии. Хочу отметить, что наша дивизия имела большой опыт ведения наступательных боев: она прорывала оборону противника под Сталинградом, участвовала в освобождении Донбасса, вела бои на никопольском плацдарме, громила врага в Белоруссии.
В нашем расчете оказались трое призывников из Тувы: Леонид Тарасенко из Балгазына, Владимир Андреев из Кызыла и я . Кроме нас еще были Калюжный из Белоруссии и Шварштейн из Москвы. Командиром расчета был Иван Емельянов из г. Горького. Рядовой Калюжный был самым старшим из нас. Четыре национальности было в расчете, а все делали одно дело: защищали Родину от врага
Как-то раз отправились в пеший поход. Шли мы только ночами, а куда шли, не знали. Все это держалось в строжайшей тайне. Каждую ночь проходили по 30-40 километров. Днем отдыхали, спали, набирались сил. Таким образом прошли Украину, Литву, Латвию и Польшу. Это был 1944 год, начало сентября. Когда проходили через Украину были бои с бандеровцами. И вот ведь какое дело, днем это были обычные люди, гостеприимно принимали нас, поили, кормили, а ночью выходили убивать. Ни одной ночи не проходило без боя. То же самое было и на территории Латвии, только там лютовали «лесные братья».
Помню, как 15 суток шли до реки Неман. Он являлся важным оборонительным рубежом для немецко-фашистских войск, на котором они пытались остановить наше наступление. Мост через реку был взорван, пришлось переплывать ее на плотах. На каждом плоту 2 лошади и боевой расчет вместе с орудием. Фильм «Сталинградская битва» видели? Там показали, как форсировали Волгу. Такая же ситуация была и на Немане. Ширина реки примерно как ширина нашего Енисея. А вода темная, почти черная. С того берега как начали нас бить: снаряды взрываются, орудия гремят, раненые кричат. Когда плыли, все время думал, вот попадет в нас снаряд, а я плавать не умею, сразу утону. Где ж мне плавать учиться-то было? В Бай-Хааке только речушка Дурген была , в которой не то что плавать, только ноги обмочить только можно было. В общем, боялся, что не от пули умру, а что под воду пойду. Сколько тогда солдат полегло, даже и не скажешь. А нас, видно, бог уберег. Наш фронт первым перешел на вражескую территорию. Для того и шли ночами, чтобы добраться до врага без потерь. Высадились мы и сразу в бой.
Георгий Васильевич, на войне у вас было одно ранение. По иронии судьбы, именно оно спасло вам жизнь. Расскажите, пожалуйста.
Это было в январе во время боев под городом Шталлупенен (ныне г. Нестеров). Я тащил ящик снарядов на передовую и стал перебираться через траншею. Как только выбросил ящик из окопа наверх и выбрался вслед за ним, почувствовал, как что-то горячее потекло по ногам. Смотрю, а из моих штанов торчат ватные клочки. Я упал. Хорошо, неподалеку санитар проходил. Он да мой товарищ Леонид Тарасенко подхватили меня за руки и за ноги и отнесли в санвзвод, который находился в подвале разгромленного дома, на телегу и повезли в тыл.
Но перед этим я все боеприпасы, которыми был обвешан, отдал Тарасенко. Он поглядел на меня, заплакал. А через некоторое время я узнал, что через два дня после моего ранения, наш боевой расчет был полностью уничтожен прямым попаданием. А я остался жив. Меня привезли в дивизионный госпиталь в г. Каунас.
Был еще один случай, когда смерть рядом со мной прошла. Приказывает нам командир возле дороги окопать пушку, боеприпасы, да и самим укрыться . Лежу я ночью в окопе, мерзну, думаю, хоть бы подстелить что-нибудь под себя. А недалеко от нас небольшой лесочек был. Говорю своему товарищу Леониду Тарасенко, что веточек сейчас наберу и мигом обратно вернусь. Отбежал метров 50 и слышу, как комвзвода спрашивает: «Кто это?». Тарасенко ему докладывает, а тот приказывает мне обратно вернуться. Пришлось вернуться. Потом выяснилось, что в этом лесу укрывались немецкие танки. И в тот раз меня бог уберег. А ведь скольких солдат так и не дождались матери, жены, дети. Многие из них так и пропали без вести. Помню, как в одной из воронок увидел солдатские ноги. Потянул за них, а туловища-то нет. В карманах штанов нашел комсомольский билет, но имени не мог разобрать, все буквы оказались размыты кровью. Вырыл ямку и засыпал то, что осталось от солдата. И сколько таких безымянных могил на просторах нашей страны, даже и не сосчитать.
Георгий Васильевич, как Вы думаете, что помогло Вам выжить в годы войны.
Все эти годы, что на войне был, никогда не забывал наказ отца, который он дал мне перед отправкой на фронт: «Вперед не суйся, но и не отставай, всегда будь в кучке, в середине». Сейчас думаю, может это напутствие отца и спасло мне жизнь. А во время боев всегда было страшно. Не боится ведь только дурак. На моих глазах умирали мои товарищи, друзья. Я тоже мог умереть в любой миг, не сегодня, так завтра.
Где встретили Победу?
В Ижевском госпитале. 1 и 2 мая – были выходные праздничные дни. Нас пришли проведать наши шефы- работники Управления Ижевского автоматного завода. В честь первомайских праздников они тайком пронесли нам в палату немного спирта. Мы все выпили за долгожданную Победу. Ведь все уже тогда жили в предчувствии Победы, знали, что не сегодня- завтра враг будет окончательно повержен.
А 9 мая, когда по радио объявили о капитуляции, радости нашей не было предела. Все кричали, прыгали, стучали костылями. Шум стоял невообразимый. Раненые плакали, обнимались.
Георгий Васильевич, а как так получилось, что война кончилась, а Вы еще целых 5 лет не могли вернуться домой?
А потому что дальше служить больше некому было. Война всех повыбивала. Воинов старших возрастов уволили в запас. Мы понимали ситуацию, сложившуюся в стране и в Вооруженных Силах, и терпеливо ждали. Спрашиваем: «А когда домой?», нам отвечают: «Как приказ будет».
После госпиталя меня направили в артиллерийский дивизион 40-ого учебно-танкового полка, в Свердловскую область. Через месяц получил корочку механика-водителя 2 класса. Затем мне в ведение передали самоходную установку – СУ-85 с Уралмашзавода, потом была СУ-100 и под конец службы танк Т-34. В Свердловске я пробыл до 1947 года. Далее нас распределили на Дальний Восток. Там мы стояли на границе с Манчжурией. Рядом была манчжурская деревенька, но там никто не жил. Гора с нашей стороны была оголенная, все деревья под корень обрублены. Сделано это было для того, чтобы мы вовремя заметили нарушителей границы. Но все были тихо, спокойно. Через некоторое время нас отправили в город Сучан (прим. ныне г. Партизанск Приморского края). Там мы склады делали для своего полка. Сами жили в палатках. Как-то вечером иду вдоль берега, смотрю, сержант пехотинец солдат обучает. А те, как будто и не слышат его вовсе, стоят как попало, переговариваются между собой. Подхожу поближе и слышу знакомые тувинские слова. Подбегаю к ним и здороваюсь по-тувински. Они как налетят на меня, обнимают, слова сказать не дают. Сержант подбежал, думал, что напали на меня, а я смеюсь, говорю, что земляков своих встретил. Оказывается, что после присоединения Тувы к Советскому Союзу, тувинцев стали брать на срочную службу, которую они проходили в разных точках СССР. Попрощался я с ними, как с добрыми друзьями. Вот так довелось мне вдалеке от родины повстречать своих земляков.
В 1950 году приказ по дивизии: демобилизация. Домой я приехал в начале декабря 1950 года. Ушел на фронт 17-летним пареньком, а приехал 24-летним мужиком.
Жизнь после войны
Георгий Васильевич, Вы с супругой прожили душа в душу более полувека. А как произошло ваше знакомство?
Это было еще в 1948 году, когда мне дали отпуск и отпустили на побывку домой. Родители вместе с двумя младшими сестрами к тому времени перебрались в Кызыл. Жили в этом же доме, где я сейчас проживаю. Тогда это была избушка 4 на 4 метра. Отец плотничал, мать занималась по хозяйству. Сестра Агафья работала на швейном комбинате, а младшая, Татьяна, училась в фельдшерско-акушерском училище.
Пока я в Бай-Хааке у родственников гостил да дома по хозяйству помогал, незаметно пролетел отпуск. И вот наступило время отъезда.
Тогда моста на тот берег Енисея еще не было, перебирались с помощью парома. Сестра Агафья привела на проводы свою подругу- Ольгу. Честно скажу, тогда, в общей суматохе, я ее совсем не заметил. Так и уехал. А я, оказывается, уже тогда, как говорится, запал ей в душу.
Как приехал в свою воинскую часть на Дальний Восток, началась наша переписка. Два года длился наш роман в письмах. В ноябре 1950 года меня демобилизовали, а уже 1 января 1951 года мы сыграли свадьбу. К тому времени Ольга Яковлевна работала начальником пошивочного цеха в швейкомбинате, я устроился в Сельхозснаб- слесарем. Жену привел к себе дом и стало нас уже шестеро. Но как говорится, в тесноте, да не в обиде.
В 1952 году, окончив шоферские курсы, стал водить грузовик ЗИС 5. Тогда мы, в основном, грузы возили в Абакан. Туда везли хлеб, мясо, а оттуда сельскохозяйственный инвентарь для колхозов и совхозов. Надо сказать, что дорога в Абакан и обратно занимала целую неделю: 3 дня в одну сторону, день на разгрузку-погрузку и 3 дня другую сторону. К тому времени у меня родился старший сын . А всего у меня сейчас 3 сыновей, 8 внуков, 15 правнуков.
В 1956 году получив диплом агронома, уехал в Сосновку, в колхоз «Красный пахарь». Председателем колхоза был Василий Ивсиенко. 3 года я проработал без выходных и отпуска: посевная, полевые работы, скот- за всем этим нужен был глаз да глаз. Все время в работе, все время с людьми. Сейчас сижу и вспоминаю, что это было самое лучшее время в моей жизни. Тогда все работали, от мала до велика. И никто не отлынивал, не отказывался работать. Через 3 года по состоянию здоровья переехали в Кызыл. Устроился работать учителем труда в 10 школу . Отец у меня был мастером на все руки, он и меня с малолетства приучал к труду . Эти знания и пригодились мне потом в педагогической деятельности.
10 школа носила особый статус. Выпускников мы должны были подготовить таким образом , чтобы в дальнейшей жизни они зарабатывали себе на хлеб собственным трудом. Ребятишки на уроке всегда были заняты: пиление, строгание, резка и т.п. Специально для школьников я делал детские рубанки, которыми они пользовались, а потом, по окончании школы, дарил им на память. Поделки моих учеников были на выставках в Монголии и Москве. На ВДНХ в г. Москве я побывал 2 раза. А в последние годы в школе учил детей гончарному делу. Оттуда и ушел на заслуженный отдых.
Юлия Манчин-оол
